– Так точно, господин полковник, однако…

– Стоп! – прервал лейтенанта Крячко. – Тебе сказали: завтра. Постой на краю, погляди, куда прыгаешь. Мы ждем тебя здесь в девять утра.

Глава 2

На следующее утро ровно в девять Гуров сел за свой стол, жестом пригласил Артема сесть напротив, за стол Крячко, который занял место лейтенанта. Оглядел компьютер, осторожно тронул клавиатуру, провел пальцем по темному экрану, решил, что лучше ничего не трогать, и убрал руки в карманы.

– Лев Иванович, я долго думал и решил, что для меня большая честь работать с такими асами розыска, и если я смогу в силу моих скромных возможностей… – Артем запнулся, увидел насмешливый взгляд полковника, махнул рукой и упавшим голосом закончил: – Я согласен.

– Врать грешно, Артем, а врать начальству еще и опасно. Недолго ты думал, ты вчера решил. Ситуацию ты оцениваешь неверно, предстоящей опасности не понимаешь, в принципе ты нормальный пацан, по своему умственному развитию соответствуешь возрасту. Я навел о тебе справки, убедился, что генерал Орлов – умница, ко мне относится хорошо и специалист ты, Артем Ермаков, отличный.

– Спасибо. – Артем сглотнул слюну, попытался передвинуться, выскользнуть из-под тяжелого и одновременно насмешливого взгляда Гурова. Естественно, ничего не получилось – сидели они друг против друга, разделяли их два сдвинутых лоб в лоб письменных стола.

– Что означает слово «хакер»? – спросил Гуров. – Мне сказали, что ты отличный хакер.

Артем бросил взгляд на свой компьютер.

– Если упрощенно – то человек, влюбленный в компьютер, пытающийся извлечь из него максимальную пользу.

– Пусть будет «хакер», – согласился Гуров. – Ты там в своем окружении высунулся, гением прослыл, в результате сюда и попал, в общем сам виноват, высовываться опасно.

Крячко не сдержался, хмыкнул и сказал:

– А как мне жить? Между двух гениев жестковато будет.

Гуров махнул на друга рукой.

– Ты не пропадешь, Станислав, за тебя я спокоен, – и без всякого перехода продолжал: – Значит, ты думал, размышлял и решил? Теперь выслушай меня, может, перерешишь. Министерство наше хотя и секретное, но по сути обыкновенная контора со своими сплетниками, бездельниками и прочими атрибутами бюрократического организма. Через несколько дней весь наш главк будет знать, что два полковника-розыскника закрылись с компьютерщиком и занимаются неизвестно чем. Гурова здесь знают, о старом муровском сыщике Крячко навести справки нетрудно. Давай отбросим мысли о том, что в таком огромном доме обязательно должны жить люди коррумпированные, не будем думать о преступниках. Представим себе, как поведут себя обыкновенные люди, когда узнают, что два розыскника, которые терпеть не могут заниматься бумажной работой, неожиданно засели в кабинете и вооружились компьютером? А мы устроимся здесь надолго и будем сидеть с утра до позднего вечера.

– Пока нас не разгонят, – вставил Крячко. – Высокое начальство нахально врет, когда уверяет в своем терпении. Через несколько дней тебя, господин полковник, вызовут на ковер и спросят: где мышь? Министры полагают, что раз они выпустили кота и приказали изловить мышь, то последняя должна быть изловлена немедленно.

– Не слушай, Артем, господин полковник сам не верит в то, что говорит. – Гуров улыбнулся миролюбиво. – Уж месяц нас никто не побеспокоит, затем еще месяц удержит оборону генерал Орлов, а за это время мы что-нибудь раскопаем.

– А что мы копать будем? – не выдержал Артем.

– Доберемся и до этого. – Гуров смотрел на парня внимательно, оценивающе, хотя прекрасно понимал, что выбора нет, придется работать с лейтенантом Ермаковым, так как выбирать можно в профессии, которой владеешь. – Я из категории людей, которые очень долго запрягают. О самой работе чуть позже. Мне надо, чтобы ты понял, как себя вести с окружающими, пока мы не получим первых результатов.

Если бы полковник Крячко не знал абсолютно точно, что Гуров в конечном результате не уверен, то, глядя на его спокойное лицо, слушая этот размеренный, слегка насмешливый голос, подумал бы: с таким начальником непременно добьешься результатов.

Гуров инструктировал компьютерщика, а Крячко думал о том, какие дороги выбирает человек. Вот почему Лев Иванович Гуров – не генерал и не начальник главка, а лишь полковник и опер? На данный вопрос Крячко мог ответить с уверенностью: Гуров самолюбив, порой самовлюблен, но совершенно лишен тщеславия. Дорожит мнением лишь очень ограниченного круга людей, которые ценят человека не за звание и должность, а за профессионализм. За рюмкой Гуров порой болтает: мол, не способен подняться, так как не сможет наверху угождать и приспосабливаться, но это байки для недоразвитых. Ему и не пришлось бы на верхнем этаже льстить и врать, такие, как Гуров, везде нужны, терпели бы грешника с его прямотой и другими прибабахами. Он не желает подниматься, так как потеряет свободу, перестанет быть незаменимым. Любого генерала, любого министра можно заменить, никто и не заметит. А старшего опера-важняка Гурова заменить нельзя, как невозможно заменить певца экстра-класса или первую скрипку в оркестре. Можно одного выгнать и взять другого, только все будут знать, что это не замена, а подмена, фальсификация. Таким образом, Крячко прекрасно понимал, что Гуров не хочет идти на повышение не из-за боязни с работой не справиться и уж совсем не от скромности, которой не страдал совершенно, а потому что уникальный специалист, будь то водопроводчик или зубной врач, не подчиняется никому. Он свободен. Такого положения в конторе, когда никто – ни министр, ни президент не могли ему приказывать и, коли желали пользоваться его услугами, так могли лишь сделать предложение, а то и попросить, – может достичь лишь специалист экстра-класса.

Разговор между Гуровым и Ермаковым продолжался второй час. Парнишка загрустил, по его лицу было видно, что он начал сомневаться в гениальности своего начальника, даже в наличии у него здравого смысла. Крячко парнишке сочувствовал, но помочь не мог. Однажды полковник, тогда еще капитан, присутствовал при допросе Гуровым свидетеля, который имел несчастье оказаться на месте преступления и одновременно с выстрелом сесть в троллейбус. Парень был честен, не видел ничего, стреляли на другой стороне, обзор был закрыт троллейбусом, а парень жил в подъезде дома, расположенного в пяти метрах от остановки. Он рассказывал об этом Гурову три часа, два раза просил пить, один раз ходил в туалет. Крячко слушал, слушал, несколько раз сгорал от стыда за честь мундира, написал Гурову три нехорошие записки, плюнул и из кабинета ушел. А поздно вечером узнал, что Гуров «вытащил» из свидетеля словесный портрет сообщника убийцы, который стоял на остановке и сел в троллейбус раньше парня.

В тот день Крячко дал себе зарок: никогда, ни при каких обстоятельствах не встревать в разговор Левы, какую бы ахинею тот ни нес. Один бог знает, сколько раз Крячко благодарил себя за этот зарок.

Артем Ермаков выпил воды, извинился и пошел в туалет.

Гуров поправил безукоризненной чистоты манжеты, провел пальцем по верхней губе и сказал:

– Думаю усы отрастить, как считаешь?

– Девки от тебя и без усов сохнут. Полагаю – лишнее.

– Будет за чем ухаживать. Кот профессора от меня сбежал. Иногда приходит, но привыкнуть не может, может, чует, что это я его хозяина в узилище упек. Кота нет, так хоть усы будут.

– Ты хоть и гениальный сыщик, а дурак.

– Так я и не скрываю этого.

– Простите, господа, – сказал вернувшийся Ермаков. – Я, честно сказать, Лев Иванович, не вижу смысла в нашей беседе. Но вы – старший, ваша воля.

– То, что ты не видишь смысла, это полбеды, я не вижу смысла – уже беда. – Гуров подмигнул Ермакову и неожиданно спросил: – Лопоухости своей стесняешься?

Даже Крячко обомлел.

– А чего такого? Нормальный вопрос, – Гуров пожал плечами. – Человек с комплексами уязвим, мы должны знать.

– У меня с девушками все в порядке, господин полковник.